Первый музей Торжка. Культурная и история города

Первый музей Торжка. Культурная и история города


02 ноября 2021 12:20 / Общество

Источник фото: Елена Шаламонова

Публикация по статье краеведа Ирины Бочкаревой

Сейчас в Торжке насчитывается порядка 10 музеев, кроме того, существуют частные музеи, музеи при фабриках и предприятиях. А как вообще возник первый музей в Торжке? Из каких ресурсов пополнялись фонды? Ответы на эти вопросы нам удалось найти в статье местного краеведа Ирины Александровны Бочкарёвой:

«Новоторжский уезд был богат старинными дворянскими усадьбами, каждая из которых могла бы вспомнить интереснейшие эпизоды отечественной истории, замечательных людей, деятелей русской культуры, литературы, земства: «Мекка русской интеллигенции» - Прямухино Бакуниных, Никольское, Арпачёво, Митино, Василёво Львовых, Грузины Полторацких, Знаменское-Раёк Глебовых-Стрешневых, Выставка Олениных, Машук Петрункевичей, Таложня Всеволжских.

После октябрьской революции, в результате отмены частной собственности и национализации земли, дворянские гнезда оказались без хозяев, стали «достоянием народа».

В условиях гражданской войны, может быть, единственным путём спасения находившихся в усадьбах художественных и культурных ценностей был вывоз их в уездные губернские центры, где на базе этих коллекций организовывались музеи. В эти годы были созданы музеи и в Торжке.

В Государственном архиве Тверской области хранятся годовые отчёты, докладные записки, переписка новоторжских музеев довоенного времени (до 1936 года). На основании этих документов мне удалось установить даты создания музеев в Торжке, выяснить их судьбУ, имена сотрудников.

Я пыталась использовать всю известную мне историографию по данному вопросу, чтобы дополнить сухой материал отчетов и деловой переписки. Заведующий Новоторжским РОНО в 1918 году Ф.В. Бадюлин вспоминал: «Мысль об использовании всех культурных богатств, находящихся в уезде, возникла в отделе еще весной.»  А.А. Крутиков дополняет: «В одну из встреч с Панфиловым мною было внесено предложение об организации местного музея, который бы сосредоточил все исторически ценное из «дворянских гнезд»…Он посоветовал обратиться к Ф. Бадюлину и обещал поддержать. Бадюлин вопрос решил быстро. Музей обосновался в особняке бывшего буржуа Смолина.

Несколько документов о том, как освобождали особняк Ефрема Смолина. 20 августа 1918 года Ф. Панфилов пишет: «Гражданин Смолин, предлагается Вам в трёхдневный срок по получению сего очистить занимаемый Вами дом по Ивановской улице и предоставить его для нужд исторического музея». 22 августа Смолин пишет в исполком прошение: «Имею честь покорнейше просить Исполнительный комитет принять во внимание нижеследующие обстоятельства: …семья моя состоит из 19 человек, двое детей серьезно больны…Я готов понести некоторые расходы по устройству исторического музея». Он же через день: «Я вторично покорнейше прошу Комиссию пересмотреть свое постановление и избавить мою семью от очищения дома».

Казалось бы, непростая ситуация, 19 человек семья, двое детей серьезно больны…Трудно судить, ведь мечтает Федор Панфилов о всеобщей справедливости. Тогда, в августе 1918 г., «уже приступили к описи и перевозке в Торжок помещичьих библиотек, собирают ценности для организации музея.Приглашен специальный работник Александр Иванович Панов. Составили список обследования имений: Маиевского, Каменское, Арпачевское, Вельёможье, Таложенское, Митино, Петрункевича, Балавенского, Чевакинское, Селихово, Цвылёвское, Бадаева, Бакунина, Коростково, Лихославль, Кувшиново, Львова (ст. Борок)».

Первой «обследовали» усадьбу Таложня. Составили акт вывезенных вещей, в нем перечислены 37 картин, среди которых портреты Д.Г.Левицкого, Дж. Доу, К. Маковского, пейзажи Гогена, Дальгейма, Всеволжского, также 12 картин работы итальянской, французской, немецкой, голландской школ XVIII века, кроме того, указаны папка с гравюрами, скульптура итальянской работы, фарфор, хрусталь, мебель. «На перевоз означенных предметов понадобилось 10 подвод».

Большинство актов указывает только вид и общее количество предметов.

«19 сентября. Селихово. Старинная посуда.., картины, - всего 77». «24 сентября. Чевакино. Мебель, люстры, канделябры, плевательница красного дерева, картины, писанные маслом – 5,гравюры – 8». «1 октября. Каменское. Раковина, портрет в золоченой раме, вазы, уланская каска, эполеты, мебель». От Балавенских – «рога, камни морские – 8, тарелки деревянные – 4, бюсты гипсовые – 5, барельефы – 2, картины – 24. Крышка стола с каменной инкрустацией, клык неизвестного зверя».

В отчете представлены только эти мнения, их успели «обследовать» к намеченной дате открытия музея – 5 ноября. В этот день в 3 часа дня в Торжке проходило торжественное заседание, посвященное открытию музея, которое постановило: открыть музей с 5.11.1918 г. Присвоить ему звание «Художественно-исторического музея в память Рабоче-крестьянской революции 25 октября 1917 г.»

Утвердили смету, приняли Устав. Все собранное имущество объявили собственностью музея. Приняли правила для посетителей. Вот некоторые из них:

«…2. Воспрещается трогать и передвигать выставленные предметы, а также касаться руками картин.

3. Строго воспрещается курить и плевать на пол.

4. Воспрещается садиться на выставленную в музее мебель.

5. Посетителей просят при каждом посещении отмечаться в книге посетителей».

Музей открыли. Стали срочно искать для него сотрудника. Такой человек нашелся. А. Крутиков вспоминал: «Возвращаясь из командировки в с. Прямухино, на железнодорожной станции в ожидании поезда познакомился с мужчиной, который ехал в Торжок подыскивать работу. Незнакомец был Петр Степанович Воронцов – местный человек, художник. Будучи беспартийным, работал как художник. С 16 марта 1919 г. он стал заведующим Художественно-историческим музеем Торжка и проработал на этой должности в течение 13 лет.

Летом 1919 Воронцов вошел в комиссию по созданию второго музея в Торжке – Музея местного края. Одним из главных организаторов музея стал Николай Николаевич Андреев – уроженец Торжка, человек широко образованный. В ноябре 1919, ко второй годовщине революции, открыли Музей местного края. Располагался он в каменном одноэтажном здании с мезонином на улице Луначарского (дом Елизаветы Штанковской). Хозяйку еще в 1918 переселили в баньку на той же улице, через несколько домов. Старожилы помнят высокую старуху, которая с козами и кошками жила в той баньке до 60-х годов.

Музей местного края торжественно открыли, но посетителей он принял лишь через полтора года – 1 февраля 1921: необходимо было систематизировать материал, создать экспозиции, не было ни дров, ни керосина, зимой в здании невозможно было работать.

В отчете музея за 1921 г. сотрудниками числятся: заведующий Н.Н. Андреев, инструктор И.В. Арзамасцев (окончил учительскую семинарию, 25 лет состоял учителем начальной школы), научный сотрудник Владимир Филиппович Ярополов (строитель, этнограф, музыковед, писатель, археолог. Составил карту курганов Новотожского уезда).

В музее были созданы две секции: естественно – научная и историко – археологическая. Оборудовали тематические залы: экономический с диаграммами, таблицами и естественно – научный, где представили чучела зверей и птиц, коллекцию окаменелостей, гербарии. Создали небольшую экспозицию, посвященную памяти революционера – анархиста Михаила Александровича Бакунина. В ней были представлены «несколько портретов, книги с собственноручными подписями М. Бакунина, книги с автографами Станкевича, Белинского». При музее создали библиотеку, в которой находилось более 4 тысяч старинных книг, карт, брошюр.В фондах ВИЭМ опись этой библиотеки фрагментарно сохранилась.

Губернский отдел народного образования, в ведении которого находились тогда музеи, в 1921 году отмечал: « По качеству и количеству экспонатов и общей оборудованности на первом месте стоят музеи Торжка, Осташкова и Кашина. В Торжке в то время было два действующих музея. Была в городе и музейная улица (бывшая Ивановская), на которой находился Художественно-исторический музей. К тому времени были проведены повторные обследования усадеб, в результате которых пополнились фонды Художественного музея, по описи читалось: произведений живописи – 116, гравюр, репродукций – 65, скульптур – 19, фарфора, керамики – 2000, мебели – 122 предмета, старинных вышивок – 67, икон – 6, оружия – 15. Н. Елоховский писал о музейной коллекции фарфора: «Вещицы, которые трудно даже оценить, до того они редскостны, художественно изящны. С золотом, эмалью, инкрустацией фабрик Мейссена, Веджвуда, Гарднера, Давенпорта, Попова, Ауэрбаха».

У Воронцова появился помощник – инструктор Петр Платонович Байков – антиквар. Условия работы оставались тяжелыми: «Зимой за отсутствием дров музей не отапливается, керосин почти отсутствует. Охрана – один сторож и заведующий, который живет в одной из комнат верхнего этажа. Никакого оружия для охраны нет», - писал в отчете П. Воронцов. Несмотря на все лишения, при двух музеях в Торжке состояло пять научных сотрудников и появилась должность заведующего по охране памятников старины и собиранию архива. Ее исполнял человек не случайный – бывший священник Петр Постников. Краевед Николай Светушков рассказывал в дневнике, как монахи Борисоглебского монастыря продавали на обертку документы. Постников скупил у монахов связки бумаг, среди которых оказались документы XVIII века.

Прошел год. Окончилась гражданская война. В 1922 году в Новоторжский отдел народного образования пришло указание: «…ликвидировать уездные комитеты по охране памятников, и их функции передать сотрудникам уездных музеев». Это был первый удар – сократили П. Постникова. В этом же году сократили еще троих сотрудников музеев. В Музее местного края остался один И. В. Арзамасцев, в Художественно – историческом музее только Воронцов.

В 1922 году пополнились фонды музеев: в Художественно-исторический музей поступили две большие иконы работы XVII века (дар инокини Марфы Воскресенскому монастырю), в Музей местного края были переданы от коммунального отдела: Писцовая книга Потапа Нарбекова 1625 года (подлинник), Городовое положение с царской печатью, крест восьмиконечный, вложенный в деревянный футляр со стеклянным верхом, рукописные старинные грамоты Воскресенского женского монастыря.

Тогда же в музеях была введена плата, посещаемость резко упала. Стараясь привлечь ребят, Воронцов вел художественный кружок при музее.

1924 год – год реорганизации уездных музеев. Заведующая губернским комитетом по делам музеев Краскова рекомендовала: «В связи с выдвинутым лозунгом «лицом к деревне» заведующим уездными музеями вменено в обязанность уделять больше внимания крестьянским экскурсиям, организовывать экономические отделы, придавая им доминирующую роль над экспонатами художественного характера. Реорганизация коснулась и Торжка. С 10 июля по 10 августа 1924 музеи в Торжке были закрыты. Музей местного края переехал на улицу Музейную. Произошло «слияние музеев». Теснятся экспонаты в Художественно-историческом музее, да, по сути, не стало в Торжке Художественного музея. Объединенный музей стал называться Музеем местного края. Заведующим музея назначили Воронцова, а его помощником Арзамасцева. Вскоре останется один Воронцов, «других сотрудников нет», - писал он в отчете.

Очередной план реорганизации Новоторжского музея предложила Тверь в 1929. Рекомендовалось пополнить экспозицию музея предметами продукции местных фабрик, кустарного производства и сельского хозяйства. Просили передать для организации картинной галереи портреты Боровиковского, также портреты работы Кайзера, Дезарио. Передачу указанных картин обещали компенсировать из запасников Тверского музея предметами крестьянского быта и кустарных промылов. «Равноценный» обмен – работы Боровиковского на крестьянскую утварь из запасников! И снова настойчивые методические рекомендации: «Основным принципом должен быть производственный или «трудовой» принцип. Особое внимание следует уделять современной экономике».

От музея требовался вклад в дело индустриализации, предписано сдать Рудметторгу металлические экспонаты. Воронцов написал в Главнауку, прося разрешение не сдавать восемь небольших пушечек и осветительные приборы. Разрешили их оставить.

В 1929 в Торжке проводилась кампания по закрытию церквей. Воронцов писал : «Позволю себе напомнить Горсовету о необходимости при ликвидации церквей привлекать к работе, хотя бы для дачи точной информации, музейных сотрудников». Иконы подчас просто ломали и жгли. «Имеются очень ценные древние иконы, материальная стоимость которых исчисляется тысячами рублей. И опять Горсовету: «Церкви и соборные здания, состоящие на учете Главнауки…, не могут быть разрушены или изменены хотя бы частично постройками, пристройками».

1931 год – очередной этап закрытия церквей. В апреле из Москвы приезжает искусствовед. Была создана комиссия по оценке художественно значимых икон. «Из закрытых церквей иконы, стоящие на учете в Главнауке, переданы в местный музей, из них 4 взяты в Государственную Третьяковскую галерею. Они и сейчас находятся в собрании Третьяковки: «Никита с бесом и житие Никиты» (первая четверть XVI в.), «Одигитрия Богоматерь Смоленская» (конец XVI в.), «Спас в силах» (середина XVI в.), «Воскресение» (XVI в.).

В 1931 году осталось в Торжке шесть действующих церквей из сорока. Городские власти настойчиво предлагают Воронцову перевести музей из особняка Смолина в любую из закрывшихся церквей, например, в Борисоглебский монастырь. 10 октября 2931  Воронцов подает заявление в Президиум Новоторжского исполкома: «В Борисоглебском соборе и Надвратной церкви музей не может быть размещен ввиду их непригодности, не решен вопрос охраны музейного имущества, близко к земле окна, недостаток света, сырость – что приведет к гибели музейные экспонаты…Переброс музея в непригодное здание заставит меня снять всякую ответственность за ценность имущества». Заявление оставили без внимания и Воронцов уволился. Через три месяца, в январе 1932 в музее был уже новый заведующий – Иван Осипович Кочановский.

С приходом Кочановского вопрос о переводе в другое здание на время затих, но ненадолго. В феврале 1934 музей вынужден был переехать в бывшую Успенскую ценковь, где размещались в то время библиотека и кабинет политпросвещения. Музей занял второй и третий этажи. Когда выехала библиотека, первый этаж стал общежитием для слушателей тракторных курсов. Весь художественный отдел разместился в одной комнате на третьем этаже (до 1924 года Художественный музей занимал 8 комнат в особняке Смолина). Не стало в Торжке Музейной улицы, ее переименовали в улицу Кирова.

В музее создали историко – революционный отдел, для которого изготовили макет – панораму событий на Пресне в 1905 году, макет старой и новой деревни, макет скотного двора, витрину с вертящимся диском, иллюстрирующим динамику роста тяжелой промышленности по докладу Орджоникидзе на VII Всесоюзном Съезде Советов, выставку по культурному строительству в районе.

Июнь 1937. Вот уже третий год на первом этаже бывшей Успенской церкви общежитие трактористов. Кочановский отправил в Президиум Исполкома очередную докладную записку: «Общежитие полностью парализует работу музея. В связи с наступающим 20 – летием Октябрьской революции, победоносные завоевания в области которой отражены в экспозиции музея как политико – просветительного учреждения, нужно немедленно заставить дирекцию машинно – тракторных курсов очистить занимаемое помещение». Знакомое слово «очистить» подействовало, действительно очистили. Но музею это уже не помогло. В январе 1938 директору музея Кочановскому было предписано «в ближайшее время переслать в Калининскую областную галерею отобранные научным сотрудником Е. К. Мороз картины». Картины передали. Музея не стало. Иван Осипович ушел из музея, но ненадолго. В июле 1938 в Торжке проверяла работу музея инспектор Предтеченская, которая отправила в областной отдел народного образования докладную с копией приказа: «О назначении тов. Кочановского директором Новоторжского музея. Тов. Варламова, исполняющего в настоящее время обязанности директора, безответственно относящегося к своим обязанностям, - снять. Кроме того, - пишет Предтеченская, - высылаю заявление о своем увольнении. Прошу музейный отдел иметь ввиду, что музеи Калиниской области слабо обеспечены кадрами, зданиями, и необходимо серьезное внимание уделить вопросу зарплаты».

Шел 1938 год. В ноябре, наверное, отметили 20-летие открытия первого музея в Торжке. Документов о нашем музее за 1939 – 1941 в Государственном архиве нет. По воспоминаниям старожилов, перед войной директором музея была Ганина. «В октябре 1941 во время массированных налетов…от музея осталась только каменная коробка, а все экспонаты похищены», - писал А. А. Суслов. В 1950 – е годы он по крупицам будет собирать утраченное, создавать Народный краеведческий музей, но это уже другой музей, другая история.»



Наш канал в Яндекс.Дзен

Новости партнеров

Оставить комментарий:

Теги:

Также в новостях



Лента новостей
Новости СМИ2